|
   |
| Модератор форума: No_MaTTeR |
| Форум » Полезное » Истории WoW » Новый Свет |
| Новый Свет |
Бесноватый датчик Как был прекрасен этот звук, будто бы сотни маленьких светляков порхали вокруг в брачном танце! Сухое электрическое потрескивание ритмично доносилось со всех сторон и убаюкивало. Это музыкальное сопровождение обволакивало, пролезало куда-то внутрь души и уговаривало: "Полежи еще немного, отдохни... Все хорошо, все так тихо и спокойно... Куда торопиться? Лежи... Отдыхай... Слушай нас..." А'лаар послушно лежал, чуть улыбаясь светлячкам. Глаза его были закрыты, но он был уверен, что лишь стоит их открыть, и им предстанут тысячи, нет, миллионы прекрасных созданий с Драэнора, медленно облетавших дренея по кругу, словно планеты звезду. А'лаар понимал, что нельзя открывать глаза. Нет, он не знал почему, но твердая уверенность в том, что открывать их нельзя ни в коем разе, твердо засела в его голове. Однако пение светлячков было слишком красивым. Он не удержался - ему хотелось их видеть, хотелось прикоснуться к ним, почувствовать их... Веки дренея медленно раскрылись... И тут же закрылись вновь. Пронзительная, нестерпимая боль пронзила виски, затылок, переносицу и челюсть. Из непроизвольно раскрывшейся глотки вырвалось нечленораздельное урчание, перерастающее в жалобный вопль. Какая боль! Какая, [цензура], боль!! Нет, это не может быть правдой, ведь такой боли в жизни вовсе не существует! Однако боль была и уходить не собиралась. Когда дреней закрыл глаза, она лишь немного утихла и спряталась в висках, пульсируя и угрожая атаковать вновь, лишь только тот совершит необдуманное движение. Великим усилием воли А'лаар заставил себя разлепить сжавшиеся в ужасе веки и не завопить от радостно показавшейся из укрытия боли. - Аш кен... На'ару... Ин мез... - шептал он, приподнявшись на локтях, и боль понемногу стала сходить на нет. Великие благодетели дренеев не бросали своих протеже как в большой беде, так и в маленькой. Хотя прибегать к Слову, чтобы, к примеру, избавиться от похмелья, А'лаар все же не решился бы... Блаженно зажмурившись, дреней обессилено откинулся на спину, потирая виски. Осознание того, что произошло что-то ужасное, мягко постучалось в голову, а затем, выломав дверь, ворвалось внутрь и устроило там кавардак. Что-то случилось. Дреней охнул, когда воспоминания редким нестройным потоком хлынули в многострадальную его голову. Кажется, они вновь опередили Легион на несколько гиперскачков... Затем было что-то странное... Датчики... Кажется, те датчики вышли из строя - они работали как ни в чем не бывало, но информация, которую они показывали явно была неверной! Внутреннее давление, превышающее максимально возможную нагрузку на обшивку... Разгон третьего двигателя до трех целых и одной десятой... Точно, А'лаар с братом, Да'лааром, были на дежурстве у шестого энергокристалла, когда датчики вышли из строя... Потом... Да что же это, что было потом? Дреней закричал, резко вскакивая на ноги. Что за глупость, какая нелепость! Датчики немедленно надо починить... Но где Да'лаар? То, что А'лаар вначале принял за светлячков, оказалось перегоревшим энергокристаллом. Мало того, что избыточная энергия начисто разорвала весь его внутренний аккумулятор, кристалл еще и с силой ударился об землю, раздробившись на сотни, тысячи кусочков, каждый из который искрил и отчаянно пытался отдать свою энергию давно сгоревшему двигателю... В состоянии апатии А'лаар провел рукой по земле. Почва. Настоящая плодородная почва. Точно так, а над ним - странное, незнакомое небо. А вдалеке, очень-очень вдалеке, за лесами, холмами и низинами мерно мерцает Экзодар. То, что от него осталось. Экзодар. Разбился. Экзодар. А'лаар долго не мог прийти в себя. Он просто стоял и смотрел. Смотрел на то, что осталось от былого величия самого могущественного корабля всей цивилизации. Смотрел и все никак не мог поверить в то, что случилось. Конечно, в кругах дренеев умных и образованных всегда поднималась тема (в основном во время наполненных грустью посиделок с парой бутылочек "нектара" за воротником) о том, что этого не избежать. Демоны - существа могучие, и рано или поздно это случится, и Экзодар не совершенен, и На'ару негодяйственные лентяи да и, говорят, гремлины разбушевались, маленькие вредители (стоит заметить, что последний аргумент был бессовестным враньем, придуманным инженерами-лоботрясами, дабы оправдать свои оплошности во время дежурства). Но никто никогда не задумывался о том, что будет, если Экзодару действительно придет каюк. А он пришел. Курившиеся останки, которые было видно за много километров вокруг, являлись лишь малой частью огромного комплекса сооружений. Жилые районы, оранжереи, искусственные водоемы, технические зоны, зоны медитации, храмы Света, торговые кварталы… От всего этого остались жалкие обломки? На’ару, значит?! Значит, они наши благодетели?! Сверхмогущественные существа?! Так почему же они смогли спасти от гибели лишь тот кусок Экзодара, где обитали они сами?! А что насчет тысяч дренеев, которые в это время прогуливались по парку или любовались космосом?! Что насчет НИХ?! До А’лаара доносились какие-то звуки, словно бы со всех сторон сразу, но он был не в силах оторвать взгляда от тихо мерцающих в ночи обломков. Дреней пришел в себя лишь тогда, когда на его плечо опустилась рука. Да’лаар стоял, тяжело опершись на плечо брата, рукой прижимая глубокую царапину на правом боку, переходящую на бедро. Кровь уже почти перестала, но рана все равно выглядела жутко. Да’лаар лишь поморщился, когда его брат, опомнившись от наваждения, принялся отрывать кусок рубахи. – Просто царапина… Треск разрываемой материи заставил его замолчать. Время, пока брат перевязывал рану брата, прошло в мрачном молчании, нарушаемом лишь тяжелым дыханием Да’лаара. – Я не сплю… – наверное, это должно было быть вопросом, однако прозвучало скорее утверждением, - Он действительно упал… Да’лаар кивнул, породив еще одну тугую паузу молчания. Когда его брат вдруг сорвался с места, устремившись к близлежащим кускам раскалившихся обломков, он крепко ухватил его за руку и почти прошептал: – Не ходи туда. А’лаар резко вырвался и пошел еще быстрее. Брату ничего не оставалось, как, сжав зубы, тяжело подняться и пуститься следом. А’лаар не обращал внимания на то, что тот отстает, сильно хромая из-за раны. Все было как в тумане. Куски камня, металла, стекла, кристаллов. Капсулы релаксации, разметанные по пологому склону. Практически все были пусты в момент падения. Но А’лаара не интересовали пустые капсулы. Его интересовала одна-единственная, имеющая в себе дренея. Капсула Иларии была насквозь проткнута отломившимся куском энергокристалла. Время от времени разряды энергии воспламеняли все новые низкие кустики вокруг, так что подле капсулы был выжжен неровный круг голой земли. А’лаар успел получить несколько разрядов, прежде чем подоспевший Да’лаар оттащил его назад. – У неё не было ни единого шанса… Благодушный прием – Этот был последний… Куча изуродованных трупов увеличилась ровно на половину дренея. Больше поблизости никого не осталось – ни живого ни мертвого. Кроме, конечно, братьев лаар. Они сидели на пригорке, мрачно осматривая творение собственных рук. Естественно, правильно было бы проводить погибших по всем правилам, как тому велит Свет, но… Их было всего двое. Конечно, скорее всего, где-то окрест были и еще выжившие, но из блока пятого энергокристалла выжили, судя по обилию трупов, лишь два брата. Да’лаар встал молча. В руках его блеснула канистра. Чудом уцелевшее топливо – А’лаар убеждал его сохранить для растопки костра, однако тот был непреклонен – трупы должны были быть преданы упокоению. Хотя бы путем кремации … Много времени это не заняло. Из кармана Да’лаар достал обернутый куском материи осколок энергокристалла и швырнул его в кучу, предварительно потянув ткань на себя. Будучи лишен чехла, энергокристалл тут же начал отдавать свою энергию окружающим его устройствам… а так как таковых не было, избыток выделенной энергии вызвал искру. А’лаар все сидел, уставившись невидящим взглядом в разгорающийся пламень. – Пойдем, нам лучше поторопиться. Наверное, все выжившие сейчас идут к главному корпусу, под защиту На’ару. А’лаар не шевельнулся. Его брат устало вздохнул и опустился на корточки, болезненно поморщившись – рана давала о себе знать. – Ты ей ничем не поможешь, если останешься тут. Пойдем, мы должны пройти хоть сколько-нибудь, прежде чем окончательно стемнеет. Мы итак потеряли целые сутки. А’лаар не отвечал. Прошло несколько томительных секунд молчания. Да’лаар уже собирался предпринять новую попытку убеждения, когда тот вдруг заговорил: – Тут недалеко должно быть побережье – я слышал звуки прибоя и видел птиц… этих… чаек, кажется. – А… наверное… – несколько растерялся Да’лаар, – Кажется в море должны водиться… эти… моллюски. Но я не уверен, что мы сможем их поймать. – Я тоже не уверен, – пожал плечами А’лаар, прежде чем начать подниматься из положения сидя. Голос его звучал как-то чрезмерно спокойно. – Но выбора у нас нет. Охотится голыми руками на этих громадных зверюг с рогами? Или, может быть, закидать их осколками энергокристалла?.. Кстати, стоит прихватить с собой несколько кусочков – если кинуть их в воду… Мхм… А’лаар, задумавшись о чем-то своем, принялся усердно собирать обломки бледно-красного аккумулятора и оборачивать их в ткань. Однако от проницательного взгляда брата не ускользнули капли влаги, то и дело разбивавшиеся о кусочки кристаллов, вызывая всплеск мелких тусклых искорок. Сбор кристаллов не занял много времени, и братьям все-таки пришлось наконец двинуться в путь. И если Да’лаар то и дело оглядывался на пепелище, то его брат шел будто бы целеустремленно, ни на что не отвлекаясь. Оба понимали, что под этой бравадой скрывается бездонная печаль, однако нарушать хрупкую личину равновесия не решались. Лес, казалось, был пуст. Не удивительно – падение Экзодара, должно быть, распугало почти всю живность. Изредка заметны были вдалеке силуэты тех самых громадных рогатых животных. То ли по храбрости, то ли по глупости они не решились покинуть место падения и теперь бродили по обгоревшим полянам, выискивая пищу. Возможно, они уже пожалели о своем необдуманном решении, а может быть, им было все равно. Судя по резвости, с которой они убегали, лишь завидев пришельцев, сил и энергии им было не занимать, даже не смотря на теперешнюю скудность рациона. Да’лаару очень понравились эти животные, их горделивый и благородный вид, однако донимать этим брата он не решился и лишь вздыхал, когда видел в дымке пожарищ новый силуэт. Когда братья добрались до побережья, уже стемнело. Солнце, которое было всего одно, что по мнению Да’лаара ,было совершенно неправильным и неестественным, бросило на братьев последний взгляд и нырнуло за зеленый горизонт. Появились первые звезды. А’лаар прошел мимо, немного пошлепал босыми стопами по песку и лег прямо на него. Взгляд его бессистемно блуждал по небу, отмечая все новые звезды. Да’лаар лег рядом. Братья слишком устали, чтобы идти или добывать пищу. – Здесь красиво… – прошептал Да’лаар, выстраивая в своем уме линии из загоравшихся на небосводе звезд, - Совсем не так как в Драэноре… Но красиво. Было бы хорошо попасть сюда… Не при таких обстоятельствах. А’лаар не ответил. Посмотрев на него, его брат смог убедиться, что тот уже крепко заснул. Вздохнув, Да’лаар тяжко поднялся, взял один из рассыпавшихся по песку кристаллов и принялся собирать хворост для костра… Утро доброе, друзья! Когда Да’лаар проснулся, костер потух, а солнце уже поднялось и нещадно пекло. Хоть сон его был столь долог, он не выспался – всю ночь дреней просыпался от какого-то назойливого шипения. Однако стоило ему продрать глаза и оглядеться, как шипение прекращалось, словно было лишь наваждением. Да’лаар несколько раз просыпался и обходил место их отдыха по периметру, но так ничего и не обнаружив, возвращался обратно, лишь раздув костер, все норовящий затухнуть, будто нарочно. По-настоящему он заснул только под утро. Первым делом, успевший получить солидную дозу жара дреней окунулся в море, принесшее блаженную прохладу. А’лаара рядом не обнаружилось, однако это не смутило его. Брат спал крепко – наверное, шипение все-таки причудилось уставшему от приключений разуму. Он, должно быть, уже выспался и теперь пытается добыть немного пищи. Такая догадка вскоре подтвердилась – не успел Да’лаар закончить омовение, как заметил приближающегося с уловом брата. Несколько толстых рыбин шлепнулись на песок, а сам А’лаар уселся рядом. – Это и есть… эти самые… Моллюски? – спросил Да’лаар, выходя из воды и заматывая набедренную повязку. – Не уверен, – откликнулся А’лаар, с интересом рассматривающий собственный улов, – я таких странных созданий еще никогда не видел. Они точно съедобные? – Конечно! – плюхнулся на песок рядом Да’лаар, – Мы даже учили, как их готовить! Вот как сейчас помню: «Первым делом вскройте раковину и достаньте тело...» Да’лаар осекся, и оба брата с сомнением посмотрели на рыбин. Наконец, А’лаар не выдержал: – А где ты у них видишь раковину? – Ну… Должно быть… Может быть, это какой-то особый вид моллюсков? – предпринял попытку оправдать улов Да’лаар. – А может быть это просто не моллюски? Может быть, эти штуки вообще не съедобные? – уныло протянул А’лаар, – А я на них потратил два кусочка кристалла! – Да нет, я уверен, что это моллюски, просто особенные, я вспомнил, они называются «мягкотелые!», – невозмутимо соврал Да’лаар, чтобы подбодрить брата, – Я таких на картинке видел! Некоторое время братья опять провели в молчании, исследуя рыбин на мягкотелость. – Ну и как, говоришь, их готовить? – с сомнением спросил А’лаар, подхватывая одну из «мягкотелых» за хвост и легко её встряхивая. – Э-эм… С едой дренеи провозились несколько часов. Восстановление прогоревшего костра, кулинарные эксперименты, сплевывание чешуи – все это занимает много времени. Кроме того, по неумению, братья загубили примерно половину улова, прожарив его почти до угольков на открытом огне. Привыкших к высоким технологиям дренеев столь нахальное поведение огня просто шокировало. Выдвинулись братья уже далеко за полдень. Солнце совершенно не собиралось давать путникам спуску, так что им приходилось держаться подступающих деревьев, чтобы хоть частично скрываться в тени. Песок мерзко скрипел под ногами, а трава росла таким бурьяном, что с одного взгляда было понятно – лучше уж песок. Идти было скучно и тоскливо – никаких ориентиров отсюда видно не было. Лишь пару раз братья замечали вдалеке курящиеся столбцы дыма, однако пробираться к ним сквозь заросли не решились. Вчера А’лаар слазал на одно из здоровенных обгоревших деревьев, и братья примерно обозначили свой маршрут. По побережью они должны были добраться до дельты небольшой речушки, а затем, подниматься вверх по течению. Река должна была привести их на высокое плато, с которого бы они смогли рассмотреть местность и продумать дальнейший маршрут. Однако с дерева дреней видел лишь часть реки, но густой лесной массив мешал ему увидеть, действительно ли река впадает в море. По всем законам логики это так, однако теперь уже у обоих братьев в голове роились сомнения – если бы речка была на том месте, где её увидел А’лаар, они бы уже давно до неё дошли. За весь день Да’лаару так и не удалось развязать непринужденную беседу. А’лаар отвечал, если получал прямой вопрос, но коротко, односложно и довольно резко, словно обрубая все протянутые к нему веревки поддержки. В конце концов Да’лаар решил пока бросить это дело и отвлекался лишь на поиск съедобных на вид плодов, которые иногда свисали прямо вдоль выбранного дренеями пути. Когда впереди показалась река, солнце уже давным-давно скрылось за лесом, но даже без его опаляющего сияния идти сил уже не было. Пресная вода лихо журчала, взбивая в пену свою морскую подругу внизу. Судя по всему, река, замеченная А’лааром, делала резкую петлю за деревьями, там, где была вне видимости с той сосны. Кроме того, стало понятно, почему оттуда не было видно побережья – местность резко пошла под откос, да так лихо, что лаары только теперь заметили это. И сейчас пред ними простирался водопад, благо не столь крутой, сколько высокий и устрашающий. Возвращаться или же подниматься прямо по скалам, братья договорились решить завтра, и лишь наломали веток для лежаков и тут же устроились на привал, не озаботившись даже костром. Посчитали, что столь сильной жары хватит песку, чтобы продержаться всю ночь достаточно теплым. Ошибочность этого суждения А’лаар понял во всю силу лишь спустя несколько часов. Продрав глаза, дреней свернулся в комочек, пытаясь унять зябкую дрожь во всем теле, перевернулся на бок и только тогда заметил пустой лежак Да’лаара. А’лаар поднялся. Тишину нарушал только шум прибоя, да шелест листвы. По отпечаткам на песке несложно было выследить, куда пошел его брат. Следы вели к лесу – видимо, озябший дреней проснулся первым и решил сам соорудить костер, как и в прошлую ночь… А’лаар прищурился. В темноте было очень плохо видно, но он все же смог различить, что цепочка следов внезапно повернула – Да’лаар пошел в противоположном направлении. К водопаду. *** На корабле «Непоколебимый» этой ночью спали только крысы. Судно вот-вот должно было дойти до острова, на котором моряки обычно пополняли запасы пресной воды и иногда даже охотились. Однако сегодня оживление превышало все мыслимые нормы – тревога прозвучала еще вчера, когда впередсмотрящий, да и все остальные, увидели, как с неба прямиком в сторону того самого острова падает ЭТО. – Капитан, взгляните… Огромный, напоминающий медведя, вставшего на задние лапы, мужчина, обладающий завидной бурой шевелюрой, столь обильно замотанный в яркие тряпки, что любая сухопутная крыса могла узнать в нем капитана, с несвойственной такому бугаю аккуратностью принял поданную подзорную трубу и встал у фальшборта, пристально всматриваясь в указанную точку. Видно было, как темноту ночи на побережье разрывают яркие сполохи, однако различить, что же там происходит, не представлялось возможным. – Капитан, может быть… Ну его, а? Воды у нас вроде хватает… – заискивающе произнес гном, задирая голову вверх и пытаясь заглянуть своему начальнику в глаза, – Все это очень уж… Капитан Медвежья Лапа задумчиво почесал подбородок, сплавив трубу подобострастно подбежавшему принять её гоблину, и прошелся по палубе. – Слишком темно, – решил он, после не слишком долгого обдумывания, – если бы мы подошли сюда утром, можно было бы рискнуть, однако терять из-за этого целую ночь куда накладнее. Скажи штурману, чтобы… – Нас предали!! Прерванному на полуслове капитану потребовалось всего пара мгновений, чтобы понять ситуацию. Однако сделать он ничего не успел – когда Медвежья Лапа подоспел к месту происшествия, все уже было окончено. Раздалось несколько громких всплесков, послышалась брань матросов, да одного из них втащили на борт. Теперь стало понятно, почему крепкий Билл, никогда не страдавший морской болезнью, уже целую склянку висел, кулем перевалившись через борт, предположительно изливая морю содержимое своего желудка. На шее у убитого красовалась кровавая улыбка. – Демонское отродье! – выругался один из окруживших тело матросов, – Я так и знал, что эти гоблины… – Перерезали горло и попрыгали за борт! Прямо за борт! – разорялся другой. – Они украли компас! – панически донеслось с руля, – Штурман еле дышит! Карт тоже нет! Зовите отца Понтия!! Капитан сдавленно зарычал и с размаху всадил саблю в фальшборт. Лезвие рассекло дерево по диагонали, и целый кусок с плеском отправился вслед за зеленокожими беглецами. Капитан тяжко выдохнул и вложил клинок в ножны. Гнев в таких делах не помощник – им еще предстоит выследить беглецов и вернуть украденное. Подоспел боцман, страдальчески глянул на убитого матроса и воздел очи долу. – А я говорил сразу поворачивать, как только эта штука туда упала… – пробурчал он, пиная ни в чем не повинный канат, – Ничего хорошего нет в таких штуках, особенно если они с неба падают… – Оставь, Корец, от предателей это не спасло бы… – раздраженно отмахнулся от гнома Медвежья Лапа, – Надо было еще в порту эту блевотину вздернуть… *** А’лаар умирал. Когда-то в детстве братья, резвившиеся в воссозданном парке, нашли осиное гнездо. Тогда они не знали, что это, и разорили его по незнанию. Обоим досталось по первое число жал в мягкое место, однако тогда рядом была заботливая мама и её примочки. Теперь же гнездо принадлежало змеям. Не простым змеям, а мерзким тварям непонятного происхождения в человеческий рост, покрытым чешуей и шипящим так, что сердце в пятки уходило. Гнездо располагалось аккурат за водопадом, а кроме всего прочего, населяющие её твари оказались охочи до дренейской плоти. Отреагировали они точь-в-точь как осы из разоренного гнезда. Перед глазами все еще стояло безжизненное тело брата, пробитое трезубцем насквозь. И змеи, набросившиеся на Да’лаара со всех сторон, жаждущие урвать свой кусочек мяса… Тогда А’лаар был не способен думать. Рев, исторгнутый его опустошенным чревом, был полон такой горечью и безумной яростью, что в первый момент даже змей заставил отступить. Дреней вырвал из тела Да’лаара трезубец и в приступе боевого безумия напал на окруживших их наг. Не ожидавшие такого напора твари в первый момент отступили, предоставляя А’лаару вдоволь нарыдаться над хладным трупом своего брата… Возможно, если бы А’лаар оставил тело, у него были бы шансы спастись бегством. Однако он об этом не думал. Наги быстро сообразили, что дали маху, и нагнали волочащего труп по песку дренея за считанные минуты. А’лаар отчаянно сопротивлялся, закидывал змей кристаллами и принял рукопашный бой, но… Кристаллы закончились, силы тоже, на песке навечно упокоились шесть вражин, однако еще с дюжину было на подходе. А’лаар не чувствовал своих ног – правая была укушена одной, судя по леденящей боли, ядовитой тварью, а вторую насквозь пробило трезубцем. Дреней все еще полз, однако уже спиной чувствовал жуткие клыки шипящего ужаса… В глазах заискрило. Должно быть, яд добрался до жизненно важных органов. Вот и все. Здесь все и закончится. А’лаар взвыл, словно зверь, попавший в волчью яму, от тотальной безысходности. Уже не перед кем было крепиться – все, чем он дорожил в жизни – исчезло. Пропало в темной бездне судьбы. Дреней кричал громко, вкладывая в крик всю душу, пытаясь не сойти с ума от ужаса и горя в последние минуты своей жизни. Откуда взялись эти создания? Почему они напали на безобидных путников? Что сделали им дренеи, лишь желавшие выжить? Неужели весь этот безумный мир обернулся против отвергнутого народа?! Огни в глазах стали ярче. Где-то на грани яви и забытья А’лаар увидел, как через песчаный гребень с факелами перемахивают… дренеи? – За Альянс!! – громом прогремело над потерявшим сознание дренеем, – Убейте этих тварей!! Новая земля Утром следующего дня все живое на корабле находилось в состоянии сверхактивного бодрствования. Причиной сего в большей своей части стало происшествие, разбудившее едва успевших задремать матросов. После удачной вылазки против наг, капитан, вернувшийся с бойцами и «боевым трофеем», сдал раненого дренея отцу Понтию и скомандовал отплытие. Впрочем, «Непоколебимый» лишь удалился от берега едва ли на милю и бросил якорь. Медвежья лапа выставил часовых (зная этих чешуйчатых уродов, можно было предположить, что они совершат ответный рейд) и объявил так ожидаемый отбой. Однако не тут-то было. Самым ранним утром корабль затрясся от жуткого вопля. Часовые, клюя носом, подхватили свои кортики и ошалело глазели по сторонам, гадая, пропустили ли они атаку и стоит ли бить тревогу, или же разобраться своими силами? Трое самых расторопных уже спешили к каюте отца Понтия, что находилась совсем рядом с капитанской – крики доносились именно оттуда. Под палубой уже слышался топот, лязг железа и переругивание – один из часовых все-таки забил в тревожный колокол… Но не успели часовые взломать запертую изнутри дверь, не успел Медвежья лапа выйти из каюты, не успели первые матросы с обнаженными лезвиями показаться на палубе, как все разрешилось. Дверь резко раскрылась, сильно ударив одного из часовых по лицу и откинув его к бортикам. Он уже поднимался, схватившись руками за кровоточащее лицо – нос наверняка сломан, однако серьезных повреждений вроде бы нет. А из каюты вылетел отец Понтий, собственной персоной. Лицо у старика было злющее-презлющее, словно он только что уличил в ереси всех матросов до единого. Первым досталось часовым, которые посмели портить корабль и мешать святому отцу заниматься своим делом. Бедные моряки в суеверном ужасе жались в углах, однако это не спасало их от священного гнева Понтия и не менее священных его сапог. Следом досталось и капитану, за то, что недостаточно строго гоняет своих подчиненных. Обошлось, конечно, без священных сапог, но хватило и блещущих гневом глаз святого старика – Медвежья лапа сконфуженно пробормотал какие-то извинения и скрылся у себя в каюте, запершись изнутри. Отец Понтий грозно обернулся на матросов, однако тех уже и след простыл. А случилось вот что. Кто-то из моряков, польстившись на голову одной из убитых тварей, решил прихватить её лично себе. Зная нрав капитана и порядки «Непоколебимого», матрос решил спрятать трофей до поры до времени, дабы избежать дележа добычи и выговора от отца Понтия за чрезмерную гордыню. Он знал несколько мест на корабле, где можно было припрятать голову, однако для начала нужно было её доставить на корабль. Логично рассудив, что из этичных соображений, раненного союзника (ведь он сражался с нагами) обшманают лишь на наличие оружия, он спрятал голову в обширной рубахе дренея, благо та после боя свисала с него лоскутами. Однако забрать законную добычу на корабле не получилось – когда раненого сдали на руки отцу Понтию, тот чуть ли не пинками выгнал матросов, особливо сильно обругав беднягу, которого заподозрил в мародерстве. А ведь он только собирался забрать собственноручно спрятанную голову! Что произошло далее, представить несложно. Голову, приняв за собственность дренея, оставили вместе с остальными его вещами, на тумбочке возле кровати. Отец Понтий, закончив целебные процедуры, удалился соснуть часок другой до утренней молитвы. Служки, убедившись, что благообразный старик спит крепким сном, достали карты и стали раскладывать партию. Следующие события, повлекшие за собой столь бурную кульминацию, на самом деле произошли в считанные минуты. Проснувшийся А’лаар, узрев подле себя чешуйчатую голову, пялящуюся прямо на него мертвыми рыбьими глазами, в ужасе заорал и свалился с койки. Служки, как раз вошедшие в азартный игровой раж, тоже в первый момент завопили – от неожиданности – и бросились помогать раненому. Как раз в этот момент из спаленки появился проснувшийся отец Понтий. Ему хватило пары секунд для того, чтобы оценить обстановку, а затем в каюте кричали уже пятеро – дреней, уже почти затихший, вопивший для острастки, служки, которым поочередно откручивали уши и отец Понтий, пылая священным гневом так, что мерзкие карты (порождения тьмы!) на столе заискрились и в мгновение ока сгорели дотла. Весь день матросы трудились. Драили палубу, замазывали дыры в корпусе, латали дыры в парусах и прочая, прочая. Весь день капитан и отец Понтий гоняли бедных моряков почем зря, и если капитан старался лишь для виду, то горе попасться бездельничающим священнику! От его священного гнева не спасало даже заступничество капитана – да и какое тут заступничество, если и сам Медвежья лапа боится этого бешеного сумасбро… то есть благообразного старца. Лишь под вечер угомонившийся Понтий вернулся к дренею. Выглядел тот не важно – судя по всему, весь день провалялся в кровати в крайней степени отчаяния. Увидев старца, он было поднялся, но услышав, как тот покрикивает на служек, вновь обреченно обмяк в постели. Служки, перед тем как скрыться от старика куда подальше, дабы не попасть под горячую руку его, успели обмолвиться, что де господин неопознанный совершенно не понимает нормальной человечьей речи и вообще ведет себя как обезьяна. К счастью, А’лаар не мог этого понять, так как, как уже говорилось, совершенно не понимал местного наречия. Посетовав на совершенно тупых подчиненных, старик повел себя очень странно. Он жестами приказал А’лаару подняться, не обращая внимания на то, что далеко не все его раны уже зажили. А стоило тому встать на ноги, как священник резко ударил его по затылку чем-то тяжелым и обжигающе холодным. Дреней упал на колени, чувствуя, как этот самый холод быстро распространяется по всему телу. Разум заволокла словно бы ослепительная вспышка света, однако наваждение исчезло так же быстро, как и появилось. – Ну вот и все, делов-то… - раздраженно пробурчал отец Понтий. А А’лаар лишь удивленно захлопал глазами – теперь он понимал все, что говорил священник. – Свет, он всегда найдет своего последователя и наведет его на Истинный путь. Выдав столь ободряющее напутствие, Понтий выдал дренею какое-то лекарство, приказал выпить весь пузырек перед тем как спать и сам отправился восвояси. А’лаар хотел было расспросить старика, однако был вознагражден лишь прилетевшим из-за двери тяжелым сапогом, схватился за занывший бок и понял, что ему срочно необходимо полежать. А расспросы подождут. Да и к чему они теперь? Кажется, А’лаар проплакал всю ночь. Светское общество Лечение не заняло много времени. Услышав от дренея его историю, капитан принял решение разбить временный лагерь. Дренеям нужно было помочь (так сказал отец Понтий, а возразить ему никто не осмелился). Он же отправил ментальную весточку в Штормград, так что в скором времени должны были подойти корабли с гуманитарной помощью (немного, но сколько уж смогли выделить в военное-то время). А’лаара пристроили к работе. В первое время он, услышав о подготавливаемой экспедиции вглубь острова, рвался туда, довел до ручки капитана и был отослан рубить лес для лагеря. Однако вскоре стало понятно, что сборы будут долгие, к тому же надо подготовить плацдарм для кораблей с помощью… Да и зачем он так спешил к разбившемуся Экзодару? Теперь-то совершенно нет причины. Тяжкий труд на корабле помогал отвлечься от самоедских настроений, хоть и не очень. А трудиться в окружении таких же дренеев на руинах целой цивилизации, там, где каждый кристалл напоминает о роковой ошибке, каждое лицо дает беспочвенную надежду на… Нет, это было бы слишком больно. А’лаар вновь брал в руки топор и шел в лес. Деревья поддавались сначала неохотно, однако после нескольких дней практики дело пошло куда лучше. Дреней работал почти без остановок, не жалея ни себя ни природы, чем вызывал одобрение как капитана, так и отца Понтия, который все же каждый раз, если разговор заходил об этом, начинал хмуриться каким-то своим серьезным мыслям. Под тяжким грузом дерева дреней осунулся, осанка, которую тот вырабатывал годами, вдруг бесследно исчезла. А’лаар, сам того не замечая, стал сильно горбиться. Ложился спать он лишь когда совершенно лишался сил – иначе мучительные воспоминания не давали расслабиться ни на секунду. И даже таким образом спать ему удавалось совсем мало – просыпался он засветло, а на лице его каждый раз прибавлялось морщин. На пятый день его добровольной каторги, когда Медвежья лапа предложил ему присоединиться к собравшемуся вглубь острова отряду, тот отказался. Капитан, удивленный донельзя, отпустил отряд и обмолвился об этом странном обстоятельстве священнику. Тот отреагировал, по мнению Медвежьей лапы, чрезмерно бурно – заволновался, наорал на служек, а затем пошел в лес, искать инопланетного дровосека. Поиски продолжались недолго. С отеческой лаской на плечо дренея легла рука, однако в глазах старца была тревога. Священник посмотрел А’лаару прямо в глаза и лишь печально вздохнул: – Этого-то я и боялся. Твой Свет гаснет. Ты в огромной опасности, сын мой, и поставил себя под удар ты сам. А’лаар молчал. Он уже привык не воспринимать сумасшедшего старца всерьез. Тот насупил брови: – Я знаю, что ты сейчас думаешь, но это отнюдь не шутки! Посмотри на себя! Посмотри на свое лицо! Узнаешь ли ты себя прежнего? – Себя прежнего я узнать не могу, – раздраженно отвечал дреней, – Так как нет такого, и уже не будет. – Ты убиваешь себя сам, собственным разумом! Посмотри же на себя, скоро от твоего светлого сознания не останется и следа! Я не знаю, что с тобой происходит, но Свет говорит мне, что ничем хорошим это не кончится! Дреней лишь фыркнул, отвернувшись от старика и замахиваясь для нового удара. Однако Понтий с несвойственным для такого почтенного возраста проворством выхватил топор у А’лаара из рук. – Тебе нельзя больше убегать от самого себя. Нельзя прятаться. Или ты примешь бой, или проиграешь. Отступиться нельзя, как нельзя и победить окончательно. Война идет всю твою жизнь, однако эта битва – решающая. Если ты сдашься – дороги назад не будет. Дреней зло зарычал и бросился на тупого старика. Да как он смеет рассуждать о вещах, в которых совершенно не смыслит? Как может эта волосатая обезьяна ему что-то советовать? Да что он знает о той боли, с которой, по его мнению, ему нужно бороться?! Он поплатится за свою наглость!! Однако отец Понтий, видимо, ожидал такого исхода. Он изящно ушел от удара, а следующий блокировал отнятым топором. А’лаар глухо выругался и потянул топор на себя, дабы выхватить оружие из рук старика, однако лишь закряхтел от натуги – старческие руки держали трофей крепко. Вдобавок, Понтий юрко подскочил, опираясь на все тот же топор и схватившегося за него дренея, и ударил тяжелым сапогом того под коленку. Дреней взвыл и завалился на бок. Топор мягко, но настойчиво отобрал отец Понтий. Отложив его подальше в сторону, он присел рядом с поверженным и осторожно прикоснулся морщинистой ладонью к остро болевшей коленке. Мягкое сияние, и боль уже затихает, лишь мерными волнами приятного остаточного покалывания напоминая о нанесенном только что ударе. – Битва уже началась, – шепнул Понтий сердито сопящему дренею, – И теперь только от тебя зависит исход. |
| |||
| |||